Журнал "Птюч" #2 | 1995 г.
Интервью С Иваном Соколовским
Сначала «Проспект», «Ночной проспект», потом «Центр», затем «YAT-KHA», и «Soft Animals» - таковы этапы творчества Ивана Соколовского, музыканта, композитора, философа по образованию и, как выясняется в процессе беседы с ним, философа по призванию.
Иван Соколовский – один из представителей современного направления, обозначенного как Russian New Age, отвечает на вопросы журнала «ПТЮЧ».
- Вы закончили философский факультет, и то, что вы занимаетесь музыкой, наверное, не случайно. Как вы определяете для себя связь музыки и философии?
- Музыка и философия подразумевают занятия совершенно беспредметными вещами, которых в реальном мире просто не существует… Посредством этих вещей происходит погружение в сферу Абсолютного, только разными путями. Можно бесконечно долго распространяться на эту тему. А.Ф. Лосев в своей работе «Музыка как предмет логики» детально рассматривает связь музыки и философии, а также музыки и других видов искусства, и я считаю, что во всем мире не было написано ничего более исчерпывающего по этим вопросам. И музыка, и философии по сути не являются «искусством» в точном значении этого термина, так как «искусственность» подразумевает отражение «подлинного», «натурального» и связано с манипуляцией материальными объектами. Философия и музыка имеют дело со сверхматериальной реальностью и выражают ее сверхматериально. Однако философия вторична по отношению к музыке, так как она выражает Абсолютного посредством мысли, логического анализа, а музыка передает сверхчувственные вещи непосредственно.
Но необходимо всегда помнить, что существует «псевдомузыка» (термин А.Ф. Лосева), и ее неизверимо больше, чем музыки подлинной. То же касается и философии… фьюджен….
- Скажите, почему из многообразия инструментов вы выбрали именно клавиши?
- Я не считаю себя собственного клавишником, просто до сих пор сохранился имидж, созданный во время работы в «Ночном проспекте» времен «Кислот», - дегуманизированный ученый, восседающий среди бесчисленного количества клавиш. Но я скорее аранжировщик, продюсер вука, нежели электронный музыкант (так, как, например, Клаус Шульц, наедине с клавишами создававший целые симфонии).
Вообще, современный синтезатор – очень удобный инструмент, а владение секвенсорной техникой необходимо любому музыканту, будь он трубач, или барабанщик, или же человек, делающий акустическую музыку. Это удобно в качестве наброска идей. Сэмплерно секвенсорная техника, которая сейчас очень распространена, помогает преодолеть ограниченность любого инструмента и представить себя в качестве аранжировщика и композитора. Кроме того, компьютер удобен в том отношении, что он освобождает от такой проблемы, как техника игры, и позволяет думать о вещах, может быть, боле важных.
- То есть вы считаете, что упорные занятия техникой игры не так важны?
- Мне лично неинтересно, когда музыка становится исключительно работой. И я считаю, что не надо чрезмерно напрягаться и вымучивать что-то из себя. Общеизвестно, что большинство наиболее выдающихся «техничных» музыкантов играют чрезвычайно лаконично. Сравнит раннего МАйса Дэвиса с поздним: в начале были бурные технически сложные импровизации, а потом – скромная игра, сводящаяся иногда к двум-трем нотам. Но зато - усложнение аранжировок, работа со звуком, масса новаций…
- Как вы воспринимаете рэйв-культуру и какую оценку даете этому явлению?
- Рэйв интересен, когда нужно выбирать, хорош он или плох. Когда отношение к нему продиктовано модой, это уже совсем другое дело. Вообще, сам выбор – очень важен, он оставляет человека один на один с музыкой. И мне кажется, что проблема настоящего искусства – проблема выбора, которая обостряется, когда речь идет о чем-то новом, в частности, о новой музыке. Когда человек слышит что-то впервые, это оказывает на него магическое действие. Ведь музыка связана с мистической энергией истории, и именно в новой музыке эта энергия действует с такой силой и оставляет такие впечатления.
С точки зрения «нового», рэйв несомненно интересен: это свежая современная культура.
- Есть ли пересечение между роком 70-х и techno-90-х?
- Да, безусловно. И то и другое – психоделическая музыка. Рок 70-х – музыка наркотического плана, по сути – творчество опьяненных наркотиками людей. А что касается techno , то потребление наркотично, а производство совершенно ненаркотично. Techno – это наркотики; оно вводит в транс, а в 70-х творческие люди сами находились в трансе. Но существует важное отличие между роком и techno: это отношение к личности.
В 70-е была ставка на индивидуальность а techno – это космический, холодный, безличный стиль. Можно не любить его, но это история. От того никуда не денешься. И вклад техно очевиден, особенно в отношении разведывания воздействия звука на человеческую психику…
- Что вы думаете о проблеме элитарного и массового искусства?
- Элита – это та же масса, только поменьше. Массе противостоит не эли та, а критически мыслящая личность. Эита может быть «элитой уголовного мира» или «элитой советской эстраде»…
- К какому из ваших проектов вы больше тяготеет: «YAH-KHA» или «Soft Animals»?
- Трудно сразу ответить, что мне больше нравится. Вообще, я тяготею к тому, чем занимаюсь в данный момент. Когда я занимался проектом «YAH-KHA», мне была очень интересна тувинская культура и все, что с ней свзано. В момент работы над «Soft Animals» мне интересен джаз, фанк, фьюджен…
- Как вы можете определить стиль вашей музыки в целом?
- Этим занимаются музыкальные критики, поскольку у них сильна потребность в дефинициях. Например, проект «YAH-KHA» определяют как этно-techno, этно-beat, а «Soft Animals» - как acid jazz. Но я считаю, что следование какому-либо стилю – это проявление внутренней несвободы. Стиль всегда связан с концептуальным ограничением в художественных средствах. Парадокс состоит в том, что когда стиль только формируется как нечто новое, то ни о каких «ограничениях» речи не идет. Стильность начинается с копирования и подражания, с массовой эксплуатации одних и тех же художественных элементов и концепций. Подлинное творчество – есть демонстрация внутренней свободы и не может быть простым.